Пьер Люртон: Вино – моя страсть!

По приглашению компании Лудинг, Москву посетил Пьер Люртон, управляющий знаменитых Château d'Yquem и Château Cheval Blanc, а также владелец Château Marjosse в Антр-де-Мер

 

Управляющий знаменитых бордоских шато бессовестно опаздывал. Немного раздражало то, что организаторы встречи строго-настрого наказали прибыть в назначенное время, потому как «у Пьера очень насыщенный график». Краснощекие журналисты в качестве противоядия от холода просили горячий чай и, грея ладошки, ожидали Люртона. Месье опоздал почти на час.

«Меня зовут Пьер Люртон, мне в жизни очень повезло - я руковожу такими двумя самыми известными в Бордо замками, как Château d'Yquem и Château Cheval Blanc. Занимаюсь винами из Аргентины и ЮАР. Про меня можно сказать, что я немножко летучий винодел. Еще я произвожу свое собственное вино в принадлежащем мне замке- Chateau Marjosse. Перед вами сидит человек, который вправду увлечен и посвятил всего себя виноделию».

Похоже, что московские морозы на Люртона не действуют. А после нескольких минут разговора с Пьером становится понятно, почему Бернар Арно (Bernard Arnaud), президенты группы LVMH (Moët Hennessy - Louis Vuitton), и «по совместительству владелец звездных хозяйств» Château d'Yquem и Château Cheval Blanc, выбрал на пост управляющего именно Пьера Люртона. Сдержанный, корректный, элегантный, умеющий вовремя пошутить, вовремя промолчать и выслушать собеседника, но в то же время обладающей собственной позицией и умеющий ее отстоять...

«У меня в жизни как-то все получается с юмором. Во-первых, я генетически был предрасположен к этой работе, так как фамилия Люртон очень известна в Бордо, и мои родители, бабушки-дедушки, - в общем уже несколько поколений занимаются вином.

Я учился на медицинском факультете, но в какой-то момент заинтересовался винной тематикой и попросил одного из родственников отправить меня на стажировку в Кло Фурте. Пришел на стажировку, но остался там на 10 лет. Я очень быстро понял, что это именно то, чем я хотел бы заниматься. Вообще в жизни периодически надо делать резкие повороты.

После 10 лет в Кло Фурте, где я научился практически всему что умею, я по собственной инициативе пришел в Шеваль Блан. Помню, там сидело три дамы, которые должны были принять меня на работу. Одна из них сказала: «Пьер, вы пришли, чтобы предложить свою кандидатуру на пост управляющего Шато Шеваль Блан, но вам всего 33 года. Вы слишком молоды для этой работы». Вторая произнесла: «Пьер, у вас помимо проблемы с возрастом, еще и проблема с фамилией. Фамилия Люртон известна в Бордо и есть несколько шато, которые принадлежат вашей семье. Не очень хорошо, если люди будут путать Люртон и Шеваль Блан». Третья дама была более благосклонна: «Ну, вторую проблему можно решить, вы просто можете взять фамилию матери». На это мне пришлось ответить, что если я возьму фамилию своей матери, то это будет еще хуже - у моей мамы фамилия Лафит. Это были отважные люди, потому что в итоге они взяли меня на работу.

В течение 7 лет я работал с этой семьей, а после того, как Бернар Арно выкупил шато, я вмиг поднялся до невиданных высот и оказался в индустрии товаров роскоши».

А как вы получили свой второй пост - управляющего Château d'Yquem?

Судя по всему Бернара Арно устраивало то, как я выполнял работу управляющего Cheval Blanc, потому что в один прекрасный день он позвал меня в свой кабинет и сказал: «Месье Люртон, вы знаете, что я ищу человека на пост управляющего Château d'Yquem, и я не вижу другой кандидатуры кроме вас». Моя ситуация в Бордо уникальна, потому что я являюсь управляющим сразу двух великих шато.

Два великих шато, собственный замок, проекты в Аргентине, ЮАР и Китае, бесконечные поездки. У вас на личную жизнь время остается?

Ну это потом уже в моей жизни появились приключения, связанные с Аргентиной, Китаем и Южной Африкой, и я стал позиционировать себя как «винного консультанта Бернара Арно». Я и вправду много путешествую, но, слава богу, до этого мне удалось сделать шесть детей со своей женой. Сейчас это уже была бы проблема (Пьер достает iPad и с отцовской гордостью показывает фото своих детей).

У меня много занятий, и я постоянно что-то делаю, но поскольку любому занятию я отдаюсь со страстью, мне это дается легко. Вообще моя жизнь состоит из страстей и помимо вина, у меня есть еще одна страсть. Я хожу под парусом на старом корабле в Атлантике. Моя первая страсть - вино, вторая - парусный спорт.

Вам повезло, эти две страсти можно легко объединить...

Конечно. Вино - это то, чем хочется делиться с людьми, это продукт, который приглашает к общению. У меня есть ощущение, что в определенной степени я лечу людей. Может быть не оздоравливаю их финансовое состояние, но душевное точно.

Это говорит бывший доктор или винодел?

Мне нравилась медицина, и то, что объединяет эту профессию с профессией винодела - контакт с людьми, общение.

 

Пока бокалы наполняли Château Cheval Blanc урожая 2006 года, Пьер заговорил о Москве:

«Мне очень приятно снова вернуться в Москву. Это мой третий приезд сюда, и мне нравится московский дух, нравится сюда возвращаться, и я надеюсь, что в будущем мне доведется увидеть не только Москву, но и немножко поездить по другим городам. Я прилетел вчера и в течение двух дней наблюдаю, что люди, с которыми я встречаюсь, страстно заинтересованы винной тематикой и это, безусловно, приятно. Наверное, вы знаете, что Château d'Yquem исторически связано с царской семьей, фамилией Романовых, а в Château Cheval Blanc в 2003 году состоялся визит Путина. Так или иначе, оба замка, которыми я занимаюсь, как-то связаны с Россией, их судьбы исторически переплетаются с вашей страной».

Великое вино не перестает быть менее великим, даже если ему следует еще некоторое время полежать. Думаю, что открывать и пить 2006 год стоит после 2015, а то и позже. Недовольное, что его покой был потревожен, оно сначала кажется немного закрытым (вино не декантировалось), но спустя некоторое время начинает раскрываться и очаровывать элегантными фруктовыми ароматами. Впрочем, мощные танины быстро напоминают о том, что вино открыли рановато. Хорошо структурированное, тельное, комплексное, оно особенно прекрасно на финише. Это вино требует раздумий, размышлений, открытий. Из оцепенения выводит Пьер, который посчитал нужным рассказать о шато:

«Шеваль Блан - одно из самых знаменитых хозяйств, которому принадлежит около 40 га виноградников. Его история начинается в 1832 году. История же моего сотрудничества с Шеваль Блан началась 20 лет назад. В 1988 году в Шеваль Блан пришли два акционера, которые в настоящее время являются его совладельцами - Бернар Арно, владелец группы LVMH, и Альберт Фрер. Моя роль, как управляющего, заключается в том, чтобы сохранять и продолжать традиции шато. Мне повезло, вокруг меня довольно сплоченная команда единомышленников, людей, всецело увлеченных вином. Это действительно здорово.

Виноградники Шеваль Блан находятся рядом с рекой, что отличает их от других гран крю Сент-Эмильона. Наш терруар - мозаика из разных типов почв. Еще от прочих вин Сент-Эмильона нас отличает то, что основным сортом является каберне фран, а не мерло. Из года в год процентное соотношение может варьироваться, но в среднем в наших винах около 60% каберне франа. Мы считаем, что это именно тот сорт, который способен придавать нашему вину тонкость, элегантность. Я люблю говорить, что каберне фран - сорт, благодаря которому мерло может путешествовать в вечность, потому что за счет преобладания каберне франа наши вина имеют довольно длительный потенциал для хранения. Если бы доминировало мерло, то жизнь вина была куда короче. Это колосс на двух ногах. Мерло придает ароматическую палитру вину, а каберне фран сообщает вину структуру, позволяющую выдерживать это вино долгий срок».

Некоторые эксперты говорят, что именно благодаря каберне франу Château Cheval Blanc можно потреблять в довольно раннем возрасте, в отличие, скажем, от вин других великих шато...

Это правда. В наших винах даже молодых, танинная структура довольно зрелая. В этом смысле мы любим сравнивать наши вина с Петрюсом, который находится недалеко от нас. Петрюс, как вы знаете, это почти стопроцентный мерло, но нужно объяснить почему. Дело в том, что Петрюс находится подальше от реки, на глинистых почвах. Глина - свежая, прохладная почва, а мерло - сорт, который рано созревает. Они друг с другом идеально сочетаются и на глине мерло получается лучше.

Наша почва, как я уже говорил, это мозаика, где встречаются и каменистые, и песчаные, и глинистые, и известняковые почвы. И если посадить здесь мерло, то, поскольку эти почвы более теплые, чем глина, мерло созреет слишком рано. Если же его собирать как положено, то виноград будет перезрелым. Поэтому мы и сочетаем мерло и каберне фран, который созревает позже. Опять же в отличие от Петрюса мы можем играть с процентным содержанием сортов. Когда год выдался слишком жарким, то мы можем уравновесить вино большим содержанием каберне франа, а если год выдался более прохладным и вину недостает «тепла», то можно добавить больше мерло. Что важнее всего при выращивании винограда? Терруар! Важно, чтобы виноград отражал тот терруар, на котором он рос. Вся наша работа - это своеобразная скачка, в конце которой необходимо выбрать день, когда ягоды достигнут состояния идеальной зрелости. И это всегда поиск своеобразного равновесия между климатическими условиями, терруаром, с тем, чтобы достичь идеальной зрелости продукта.

Какие миллезимы для Château Cheval Blanc были особенно удачными, например, за последние 20 лет?

1995, 1990 - великие для Château Cheval Blanc. Мой любимый - 98 год. 2000 год был очень удачным - это тот год, который сейчас находится на пике, который сейчас нужно открывать и пить, но если выбирать между 2000 годом и 1998, то я бы, наверное, все-таки выбрал 1998, поскольку у него потенциал выше, чем у 2000-го. Также я бы отметил 2005 и совершенно прекрасным был 2009! Вообще мы заметили, что периодически повторяется серия из нескольких превосходных миллезимов, идущих один за другим. Мне кажется, что за это мы должны благодарить климат и щедрость природы.

Великие миллезимы, которые являются эмблемой нашего хозяйства - 1947 и 1961 год.

Я помню, как мы организовывали вечер с известной журналисткой и винным критиком Сереной Сатклифф, и пробовали разные урожаи. Мы специально выбирали не очень популярные миллезимы из тех, что считаются средними. Но пробуя каждый из них, мы удивлялись, как много нового можно открыть. Потому что если есть условия, то великое вино остается великим даже в не очень удачный год.

У нас разные терруары и виноград с каждого винифицируется отдельно, поэтому в конечном итоге у нас есть своеобразная палитра, на которой мы можем смешивать разные краски и тем самым компенсировать последствия неудачных миллезимов.

Но не всякий год подходящий для Château Cheval Blanc. Иногда же вы все-таки не делаете первое вино!?

Да, в иные года, мы не делаем первое вино. В 91 году, это был первый год, когда я пришел в Шеваль Блан, урожай, который мы собрали... из него невозможно было сделать первое вино, поэтому он весь был пущен на второе. 91 год был слишком холодный и вино было не достойно этикетки Шеваль Блан. Качество собранного винограда, кропотливая работа людей, которые ухаживают за этим виноградом, собирают и делают из него вино, редкость вина, а также его вкусовые качества, - все это превращает Шато Шеваль Блан и Шато д'Икем в люксовые продукты, которые и вправду должны отвечать самым высоким требованиям.

Впрочем, я не могу относиться к вину как к люксовому продукту, поскольку таковым вино становится на выходе. Просто потому, что это очень хороший продукт. Но для того, чтобы получилось хорошее вино, к нему надо подходить как к вину. В первую очередь нужно получить наилучший результат из имеющегося винограда. Я все-таки винодел и стараюсь сделать вино как можно лучше. А то, что с ним происходит дальше, уже не имеет непосредственного отношения к винной истории. Когда вино разлито по бутылкам и поступает в продажу, начинается совсем другая история.

Вы обмолвились, что ваша задача состоит в том, чтобы сохранять традиции шато, но наверняка вас обвиняли в том, что именно вы пошли наперекор традициям, возведя в Бордо сверхсовременный винный погреб!

Да, примерно год назад мы завершили строительство нового винного хранилища, которое длилось несколько лет. Когда мы встретились с архитектором и автором проекта Кристианом де Портзампарком, чтобы обсудить идею строительства нового погреба, я сказал, что хотел бы, чтобы это было не только технологическое строение. Я хотел бы, чтобы строение скорее напоминало ателье по производству вина. В итоге получилось двойственное ощущение, потому, что снаружи это 21 век, очень современно, а внутри 19 век. Чувственная и современная линия крыши просто напоминает еще два холма, в то время как внутри была проведена огромная работа, чтобы вина могли улучшаться со временем. Я считаю, что у нас получилось показать путешествие вина во времени: века сменяются, а вино остается все тем же. Мы замечаем, что многие сейчас интересуются тем стилем, в котором мы построили наше хранилище. Нашей основной целью было построить погреб, где были бы идеальные условия для хранения вина, и это получилось - погреб отвечает всем требованиям, которые мы к нему предъявляли. А сам стиль, сейчас это уже можно сказать, задал некую моду, его многие хотят воспроизвести.

Конечно, первой реакцией было удивление. К тому же всегда найдутся люди, которым не нравится наше новое строение и периодически мы слышим такие отзывы, но ультрасовременная форма прекрасно вписывается в холмистый пейзаж и идеально взаимодействует с ландшафтом. Она не режет глаз и общее мнение таково, что проект удался. Наше новое строение можно сравнить с нашим вином. Что-то очень чистое, элегантное, что подчеркивает окружающий ландшафт и не портит его.

В последнее время авторитетные британские критики начали активно выступать против кампании en primeur. Ее называют «порочной» и «спекулятивной». Как вы считаете, их голос должен быть услышан, нужно и возможно ли изменить эту традицию?

Практика продаж en primeur работает только в том случае, если в последующем эти вина растут в цене. Я вам скажу, что это работает для некоторых шато, но я знаю очень много примеров того, как через два года после продажи вин en primeur, они стоили гораздо ниже своей изначальной цены. Систему en primeur можно сравнить с пассажиром, который опоздал на поезд, поставил свой багаж на перрон и не факт, что следующий поезд придет. Эта система продажи позволяет замкам избавляться от запасов сразу же. Замки это не большие заводы, это маленькие хозяйства, которым просто неудобно хранить все урожаи у себя до момента, когда они достигнут пика. Поэтому для них это удобно - сделали вино и продали. Для них то, что оно потом растет в цене или падает - не их вина. Как и не их вина в том, что в мире возрастает или падает ажиотажный спрос. Если они оставят у себя вино, не факт, что второй поезд придет.

Если хозяйство назначает цену на свои вина только на основании баллов, выставленных критиками, то конечно это спекуляция на миллезимах. Но здесь ответственность лежит и на Паркере, и на Wine Spectator и прочих критиках и изданиях, которые за последние годы усилили свое влияние на ценообразование тех или иных вин. Для изменения системы en primeur нужна революция. Но, в принципе, почему бы и нет?

Вы уже построили новый погреб, чем не революция?

Чтобы заразиться революционным духом мне нужно подольше остаться в Москве, может быть съездить в Санкт-Петербург (смеется). По сути вы правы, очень часто на вино назначается одна цена, а после того, как публикуются оценки критиков, шато повышает цены. Но не все этим занимаются. Есть замки, которые вообще не интересуются заметками критиков. Сейчас, когда Шеваль Блан и д'Икем перешли под крыло LVMH, финансовое состояние позволяет нам не смотреть на баллы Паркера или оценки Wine Spectator. Но знаете, у таких редких вин как наше есть две стороны. С одной стороны, вино делается для того, чтобы его употреблять, но есть и сторона, которую часто называют «спекулятивной». Нам очень трудно бороться с этой спекулятивной стороной винного бизнеса и пока что мы внутри, для себя, определили так, что есть определенные миллезимы, вот пускай они и будут отданы спекулянтам. Но всегда остается большое количество вина, которое продается по разумным ценам и делается для того, чтобы его потребляли.

Еще одна страна, на которую сейчас многие производители Бордо возлагают большие надежды и которая в немалой степени способствует росту цен на вино - Китай. Насколько мне известно, у LVMH в этой стране даже появились свои виноградники?

Действительно цены на вино сильно выросли, за счет возросшего потребления в Китае. Но покупая вина великих хозяйств, китайцы хотят купить историю. У нас есть виноградники в Китае, но пока что качество китайских вин откровенно плохое, и свои вина здесь смешивают с материалом, привезенным из Аргентины. Но мы видим, что виноградники способны давать лучший результат. Нужно просто привнести сюда технологии, умения и опыт, и в этих местах можно выращивать хороший виноград, из которого впоследствии делать хорошее вино. Другое дело, что пока их очень сильно возбуждает вид известных французских вин.

Но не забываете ли вы в погоне за китайским потребителем о традиционных рынках?

Ситуация в связи с возросшим спросом в Китае действительно довольно опасная. Нельзя ориентироваться только на этот рынок. Дело в том, что мы, виноделы, мы проводники культуры. Мы стараемся ориентироваться на те рынки, где нас могут оценить. Такие путешествия, например, как мой нынешний визит в Москву, позволяют увидеть, что в России много людей разбирающихся в вине, ценящих его. Всегда хочется производить вино для тех, для кого вино - страсть. Но проблема в том, что мы часто зависим от финансистов. Не секрет, что большинство великих хозяйств уже давно принадлежит не семейным бизнесам, а крупным финансовым и страховым корпорациям, которые направляют нас на завоевание новых рынков. Подталкивают нас совершать порой немного авантюрные вещи.

Не приведет ли такая политика к падению спроса?

Для вин Гран Крю проблема отсутствия спроса не стоит - это редкие вина, это люксовый продукт, который всегда найдет своего покупателя, поскольку спрос намного превышает предложение. Что касается Бордо в целом, мы наблюдаем, что даже в Китае местные потребители начинают замечать, что приезжая на местный рынок бордоские вина становятся неоправданно дороги. Они тоже потихоньку переключают свое внимание на вина Нового Света и в этом есть определенная опасность, потому что Бордо может оказаться меж двух стульев, когда оно потихоньку теряет позиции на традиционных рынках, а на тех новых рынках, куда Бордо нацелилось, там тоже не все очевидно.

Что касается высоких цен на вино, все-таки невозможно бороться с законом спроса и предложения, но я к этому отношусь философски. Возможно, вино по такой цене отфильтрует тех, кто хочет просто порисоваться, и оно будет приобретено людьми, которые хотят его, которые любят его, которые страстно желают его.

В России уже работает несколько французских виноделов, не задумывались ли вы о том, чтобы пополнить их ряды?

(Смеется). На самом деле через год после встречи с Путиным, со мной встретился тогдашний министр сельского хозяйства в России и официально предложил заняться в России виноделием. Сейчас я занимаюсь развитием виноградников в Китае для группы LVMH, но эта поездка в Москву освежила мою память. Все-таки моей основной миссией остается продвижение винной культуры Бордо в России, и в один из таких приездов я бы обязательно съездил на юг России и попробовал ваши вина. Все-таки еще остаются такие места, где климат и почвы позволяют выращивать хороший виноград. И Россия это как раз редкий случай, когда помимо климатических и почвенных условий еще есть и культурные традиции и, в общем-то, не нужно ничего заново делать, нужно просто возродить то, что когда-то существовало на современный лад. Так же, например, было, когда я приехал в Аргентину, где есть многовековая история виноделия, и моя миссия была в том, чтобы ее продолжать, а не открывать заново. В Аргентине, кстати, очень интересно работать, у меня там много друзей, а в Бордо...в Бордо все-таки слишком снобистская атмосфера.

 

На волне какого-то эмоционального единения, Пьер попросил винную карту и заказал Château d'Yquem. Как мне показалось, сначала попытался перевести рубли в евро, чтобы оценить масштаб катастрофы, но потом плюнул, отдал свою кредитную карточку и каким-то по-русски широким жестом предложил присутствующим оценить 1989 год. Великое вино. Великий человек.

 

• Великие,
• Личность