Переживание времени

Размышления Александра Иванова о современности, времени и роли вина в нашей жизни никак не укладываются в формат стандартного интервью. Поэтому мы представили высказывания издателя «Ad Marginem» в виде потока сознания, в котором каждый сможет найти что-то свое. С чем-то согласиться, а что-то опровергнуть

 

Современность и одновременность

Некоторые вещи нельзя увидеть: еврейский заговор, о котором писали правые газеты, элементарные частицы, видимые только по следу в камере Вильсона. Понятно, что невозможно сформулировать, чем занимается издательство «Ad Marginem», даже нам самим. Потому что оно занимается тем, что пытается уловить неуловимую суть - то, что называется «современностью».

Если говорить об ординарных винах, то я бы отдал предпочтение австралийскому или чилийскому Shiraz. Безотказное вино, оно довольно простоватое, но в нем естьопределенность и, главное, гарантированность в том, что вас этот сорт не подведет.  Белые...пожалуй Chablis. Да, точно, бургундские белые вина - это мое

Проблема современности - это проблема одновременности. Проблему одновременности можете зафиксировать только вы, Вы конкретно. Например, сейчас у Вас работа - интервью, но одновременно Вы понимаете, что вечером предстоит что-то важное, и все это - одновременно. И если эту одновременность понять, то, в общем, носителем этой одновременности являетесь только Вы. Только Вы - конкретный человек.

Ну, умер Майкл Джексон, а возможно, у Вас путевка горит, или Вам визу не дали, и смерть Майкла Джексона перестает быть такой уж важной. Но не исчезает. Это то, что Бодлер называл «корреспонденциями» - смерть Джексона, приятный или неприятный для Вас телефонный звонок и какая-то проблема на работе - они зациклились на Вас, и создают то поле, в котором размещается ваше переживание времени. Ваша одновременность. Одновременность почти неуловима. Литература, искусство пытаются об этом  говорить, издательство же - инструмент для трансляции чувства странной одновременности.

Я думаю, что с собственными виноградниками нам не стоит иллюзий строить, потому что наличие новых винодельческих гигантов, таких как Австралия, Аргентина и Чили, завоевывающих мировой рынок, лишает нас шансов

 

Что нас заставляет с людьми быть близкими? Какая-то одновременность наших реакций, как если бы мы жили в неком поле, которое принадлежало нам как общее пространство. Не пространство квартиры, а пространство переживаний. Я думаю, что с литературой во всех ее аспектах, в смысле творчества писательского, издательского упаковывания литературы и, главное, в смысле читательского восприятия - это примерно тоже.

Мы живем в таком мире, где мы защищаемся своими привычками, нам хочется жить в более нормальном мире, контролируемом нами. Но когда нас кто-то пробивает, мы говорим: «Ни фига себе! Интересно». И это важное чувство, которое дает нам литература и искусства. Оно нам показывает, что обычные вещи могут быть довольно странными и непривычными. И вообще, есть другие миры. Стоит признать, мир дико многообразен! И это многообразие может выражаться совершенно разными способами. Думаю, у каждого этот процесс происходит по-своему, и я очень рад, что это так. Потому что, если бы можно было утверждать единство в качестве готового рецепта для всех и каждого, было бы не интересно.

Всегда постфактум, post festum, после праздника приходит ощущение единства. Типа хорошо посидели, или фиговый вчера вечерок получился. Вкус - это не то, что запоминается или то, что хочется запомнить. Запоминается атмосфера

 

В литературе дико важны глаголы, а не имена. И вообще, в жизни важнее глаголы. Движения.

В какой-то момент вам может показаться, что вы живете литературной жизнью. Например, у вас скандал с близким человеком, а вы чувствуете, что вы организовываете этот скандал по литературным законам. Вы принимаете эффектные позы, красиво бросаетесь бокалом, или вдруг ваша речь начинает напоминать драматическую сцену из спектакля. И в этом смысле литература побеждает, то есть вы становитесь производным от литературной матрицы.

 

Возраст

Если человек молод, неважно, сколько ему лет, он еще, что называется, практикующий, то он будет описывать сексуальную сцену как динамическую. Для него сексуальная сцена разворачивается через схемы динамических взаимодействий, даже слова выполняют функцию динамических отражений взаимодействия. Обычно это очень короткие слова, звуки, выкрики и так далее. Касания, поглаживания, движения - все глаголы. Из этих глаголов лепится любимое тело, как из странных словечек матери лепится тело ребенка: сюси-пуси такие, она его сюсипусиет и она лепит его тело ласкательными движениями не только рук, но и слов.

Если человек вышел из практики, его взгляд становится более порнографичным. Он описывает сексуальную сцену, как сцену, состоящую из застывших объектов. Он описывает статично обнаженное тело, он его статично эротизирует, тем самым превращая описание в порнографию, потому что порнография - это всегда взгляд третьего в сексуальном акте. Это не взгляд партнера, а взгляд наблюдателя. И вот этот человек, пытающийся описать сцену таким образом, через все эти «набухшие соски», он порнограф.

Но поскольку мы живем в мире старой культуры, то культура по преимуществу порнографична. Культура, вышедшая из динамичного возраста, вышла из Vita Active в Vita Contemplative, в созерцательную жизнь.

В России есть понты морской кухни, которые абсолютно излишни. В Москве никакой морской кухни быть не может по определению. У нас нет моря, к сожалению, а все что нам привозят и позиционируют как «во льду» - это все полная фигня. А раз нет морской кухни, простой такой, незамысловатой, то белое вино - это скорее десертный вариант, или вариант жары и фруктов. Но это не вино для еды, для стола. Поэтому, лучше красные вина. Тем более у нас холодно все время, даже летом, поэтому красные вина - безотказный вариант

Вопрос возраста, конечно, важен, но это скорее вопрос внутреннего возраста, а не только биографируемого.

Талант - это эксцесс, то, что вы на раз узнаете в качестве чего-то неожиданного, но абсолютно уместного. В таланте, как в красоте есть удивительная индивидуальная неправильность. Мы же людей любим не за то, что они красивы, а за то, что в них есть какая-то милая неправильность.

Преимущество зрелости заключается в искусстве подождать. Не пить сразу, а подождать, вытерпеть, дать вину раскрыться. А спустя некоторое время насладиться не только вкусом, но и самим временем ожидания, которое само по себе самоценно

 

Путин и политика

Ощущение счастье путинского типа - это ситуация восклицания «бабки есть, магазины есть, можно поехать в Париж, дикий кайф!». Это такое наивное ощущение и литературно не очень продуктивное. Для обывателя - это нормальное ощущение, можно за него только порадоваться, что он радуется таким простым, наивным вещам.

Состояние «Путин» - это состояние охуевшего от бабла и жизненных возможностей менеджера.

Путин - это не политика. Это эротика. В широком смысле слова, не в смысле секса. А в смысле того, что «Путин» - знак успеха. Именно того успеха, который инсталлирован в качестве новой идеологии России. Образ нового, дозволенного счастья.

Мы можем вполне себе позволить хорошую пасту, мы можем позволить себе даже хорошую пиццу иногда. Это довольно просто делать соус песто дома. Зеленый базилик легко достать, чеснок у нас нормальный, оливковое масло тоже можно купить. Это делается очень просто и реально вкусно. А с итальянским вином - это становится еще прекраснее

Людям сказали: «То, что ты купил себе новую плазму, жене модный бренд, съездил отдохнуть в Анталью - это дико круто. Ты самый крутой. Ты крут просто потому, что ты живешь в России, Россия встала с колен, у нее много бабла и она всем покажет кузькину мать». Вот что стоит за образом Путина. И это не политика, это некая странная смесь преодоления желаемых комплексов.

В подарок или для себя, но не каждый день, я бы купил пьемонтское вино типа Barolo или Barbaresco. Говорят, и я с этим согласен, что это лучшие итальянские вина, они обладают своеобразным ароматом, сообщаемым им виноградом, и в них нет приторности и излишней бархатистости тосканских вин. Есть и сицилийские хорошие вина, есть пулийские, но Пьемонт - это очень хорошо

Политика - зона, которая в России сейчас почти исчезла. Политика - зона того, что можно назвать свободой, личным достоинством, возможностью отнестись к власти как к собеседнику.

Политика возможна там, где власть задает вопросы населению. Последним, кто у нас задавал вопросы был Горбачев, ну Ельцин еще немножко. Он спрашивал: «Скажите, а как вы думаете, если вот так сделать - это хорошо будет?». И все думали: «Ну, ни фига себе!». Удивлялись, потому что было необычно такой подход видеть вместо прежнего «а делать будем вот так!».

Политика - это зона открытого и агонального, то есть спорного, обсуждения жизненно важных вещей. Например, куда нам девать нефтяные деньги? Нам покупать на них жратву или вкладывать в развитие животноводства. Ведь у нас дико плохая говядина, а ведь можно закупить хорошие сорта животных и создать животноводческую базу как в Аргентине. Или мы будем развивать рыбную промышленность. Понятно, что наш автопром неконкурентоспособен, ну и на фиг нам эти машины? Можно строить дороги или развивать интеллектуальную составляющую жизни. Поднять академическую науку и так далее.

У нас есть шанс вернуть себе достоинство в кулинарном смысле. И признать, что мы не являемся кулинарной столицей мира ни по каким параметрам, но у нас есть свои очень вкусные простые блюда. Как ни странно, они почти все не связаны с культурой вина, они связаны с культурой водки, но почему бы это не изменить? Например, одно из наших самых таинственных и удивительных блюд - это соленья. Например, соленые огурцы с гаммой смородинового листа, укропа, чеснока, которые создают аромат настоящего огурца. Мне было бы интересно, какое вино подберет сомелье к соленьям? А наша молодая картошка - тоже очень вкусно. Что пить с картошкой? Наша, именно наша, хорошо засоленная рыбка - это тоже вкусно. К сожалению, это опять же водочная история, но, может быть, я и ошибаюсь, и есть вино, которое прекрасно будет сочетаться с нашей же соленой рыбой

К сожалению или к счастью, у свободы есть географическая родина - это Запад. Запад изобрел эту свободу, Запад за нее отдал кучу жизней: Тридцатилетняя война, Французская революция, Американская конституция, речь Линкольна, все эти  прогоны «to the people, by the people», которые сейчас Обама повторил. Это не преклонение в моем случае перед Западом, это трезвое понимание того, что у свободы была родина, это понял Петр I, потому что там, где свобода, там и технологии. Проблема нашего сегодняшнего состояния «Путин» заключается в том, что типичный top-менеджер вам скажет: «Я горжусь своей страной, я считаю, что моя страна лучше всех, но при этом я буду носить костюм от Armani, ездить на машине Audi, отдыхать в лучших отелях Дубая, но я ненавижу этот Запад». Но если ты его так ненавидишь, почему ты хочешь получить все это? А эти материальные блага являются результатом их свободы, их отношений в обществе, их организации уличного пространства, пространства двора, их заботы о себе. То есть ты хочешь получить их продукты, но не хочешь получить то, что предстало причиной получения этих продуктов? Тогда ты  идиот в самом дурном смысле этого слова. И Россия сейчас переживает период вот такой идиотии. Я думаю, временной болезни. Она не преклоняется перед Западом, она преклоняется перед западными шмотками.

Время

Я однажды, это было больше 10 лет назад, совершенно случайно я оказался в новогоднюю ночь в Монте-Карло в Café de Paris, где в то время шеф поваром был Дюкас, который ставил автограф на тарелках соусом или сиропом на десертах. И весь этот вечер стоил невероятных денег. Тогда там была компания из, примерно, десяти человек, все оплачивал очень богатый человек, не русский, к тому же. Под конец вечера, за время которого менялись блюда восемнадцать раз (я был абсолютный лох тогда, я не понимал, что эти блюда надо, что называется, надкусывать), я чудовищно переел. Оказывается, весь кулинарный смысл сводился к последнему эпизоду, когда все поели и выпили кофе, съели десерты, хозяин этого стола сказал: «Это мой подарок вам всем, прошу внести эту бутылку». Два официанта внесли бутылку вина с белой этикеткой, на которой от руки было что-то написано. Это не фабричная этикетка. Они очень осторожно открыли пробку, дали вину подышать, разлили его по бокалам. Как только они его открыли, возникло ощущение, что я попал в сад, цветущий сад. Это был новый год с 94 на 95 или с 95 на 96. Принесли нам вино, которое называется Chateau d'Yquem 1968 года. Как мне объясняли знающие люди, это вино изначально белое, но со временем, лет через 10, оно начинает чуть-чуть розоветь. Розоватость достигает пика, вино становится на рубеже белого и розового, и у него появляется легкая крупица сладости. Там сидела одна итальянка, среди интернациональной публики, которая тут же начала звонить своему сыну в Милан и говорить: «Джованни, ты представляешь, что сейчас произошло? Мы начинаем пить Chateau d'Yquem 68 года!». Он, вероятно, ответил, что поздравляет с таким событием в жизни. Это для всех было событие. Люди были очень богатыми, но для них это было событие. Может быть, это было самое дорогое вино, которое на тот момент было в мире. Это было потрясающее вино.

В XX веке с нами произошла современность. Советский союз был модернизационным проектом, проектом преодоления неграмотности и проектом создания индустрии. Но пока мы строили заводы и фабрики, точки сборки всего остального мира изменились. Мы по прежнему гоняли танки по Красной площади, а в это время еврейская семья, иммигрировавшая из Союза, породила паренька, который создал компанию Google. Вот эти, извините, ебанаты, из Силиконовой долины - они сейчас мир собирают, а мы думаем, что мир собирают на заводах, фабриках и военных базах. Это не так. Мир собирается тонкими технологиями, носителями этих тонких технологий являются ебанаты в джинсах. Не нефтяники с крепкими мускулами, политые нефтью, и не их покровители в костюмах от Armani, а ебанаты в джинсах - они делают мир сегодня. Они придумывают идеи.

Люди, которые управляют миром сегодня, одеты очень просто. Удобно ходить в джинсах и майке - ходи в них, Билл Гейтс ходит в джинсах. Владельцы Google одеты очень просто. Люди, которые являются жителями стран третьего мира, одеты очень богато. Чем богаче ты одет, чем больше у тебя стразов и брендов, тем больше на тебе признаков того, что ты человек из третьего мира.

Мне нравятся простые домашние вина в Италии и Испании. Мне нравится простая средиземноморская еда вроде хлеба натертого томатом и чесноком с испанским молодым сколь угодно ординарным вином. Или кусок моцареллы, например, с вином. Простые удовольствия - это мое, а все эти дюкасовские навороты типа «каре лесного оленя под бруснично-ежевичным суфле» честно говоря, не для меня

Мы ведь технологичная страна - мы придумали вертолет. Такое просто так не забывается. Не нужно думать, что нефть что-то изменит, пусть некоторые и продолжают преклоняться перед нефтедобытчиками, одеваться в бренды. Я думаю, все нормально у нас будет, просто страна традиционно заточена на авторитаризм, и когда у власти оказывается чувак, который так искренно любит навороченные горные лыжи, путешествовать, гонять на тачке - это не очень хорошо для страны. Лучше бы он любил что-то более сложное, чем группа «Любэ», читал более сложные книги и понимал, что мир очень разнообразен.

У нас плохое мясо, но бывает неплохая баранина и можно ее с овощами готовить. Баранина, овощи...это идеальная история, и она вполне может быть связана с вином. А может быть она даже просто обязана быть связаной с вином!