Валерий Тройчук

Руководитель проекта

«Винодельня Ведерниковъ»

Стоит немного заглянуть в историю. Есть разные версии, откуда появился виноград, и как он попал в Россию, но, тем не менее, одной придерживаются практически все - виноград появился где-то на территории современных Грузии-Армении. В Европу он попал морем, а на Дон - через Армению, Азербайджан, Дагестан. То есть виноградная лоза попала на Дон задолго до того, как сюда пришли казаки. Это, так сказать, исторический экскурс. А теперь возьмите любой народ, любую страну. Каждый пытается сохранить свою особенность, свои отличия от других. Овощи-фрукты, которые культивировались в этих регионах, продукты питания, например испанский хамон. Автохтонные сорта винограда - такая же наша особенность, отличие. Не так уж много винодельческих стран, которые смогли сохранить свои сорта. От наших ученых, занимающихся ампелографией, я часто слышу, что на Дону было великое множество сортов, но об их существовании они знают только из книжек и рассказов старожилов. Исследования говорят, что существовало не менее 40 автохтонных сортов, из которых делали вино. Сейчас их гораздо меньше, но они есть. Красностоп золотовский, цимлянский черный и сибирьковый есть в промышленных объемах. В огородах-подворьях мы нашли еще два сорта - пухляковский и косоротовский. Еще у бабушек, у которых мы эти сорта обнаружили, мы собрали виноград и сделали буквально по 10 л вина. Получились очень необычные вина со своим особым характером. Мы уже заготовили саженцы - этой осенью планируем высаживать у себя в школку и начнем размножать.

Каберне растет везде. Вкус Каберне понятен тем, кто пьет вино, и в нем разбирается, но когда тебе все время предлагают Каберне, Мерло и Шираз, хочется чего-то другого. Нам в России не надо искать какие-то особенные сорта - они у нас есть.

На протяжении последних 3-4 лет всем отечественным и международным экспертам, одной из последних была Мастер Вина Лиза Шара Холл (Lisa Shara Hall MW), мы задавали один и тот же вопрос: "Имеет ли смысл заниматься автохтонными сортами?" И все говорили, что потребителю хочется разнообразия. Не разнообразия Каберне, которое сделали с дубом, американским или французским, без дуба, смешали с Мерло или Ширазом. У потребителей востребованы автохтонные сорта винограда из разных стран. В подтверждение можно вспомнить историю с итальянскими сортами, которые сделали себе имя на международном рынке.

Автохтонных сортов не так много и с каждым из них надо уметь работать. Как в плане выращивания лозы, так и в плане географии выращивания.

Для того чтобы понять уровень мастерства повара, необходимо попробовать у него блюдо, которое делают все. Например, пельмени в России. В этом году мы тоже решили приготовить «пельмени». Ограничили урожайность каберне (4,1 т/га), дали ему набрать сахар, достичь фенольной зрелости - убирали самым последним. После вручную отобрали лучшие ягоды и сделали все то же, что делаем с красностопом и цимлянским. Это эксперимент. Мы хотим посмотреть и понять - может быть каберне вообще не для нашей зоны? А по тому, что у нас получится и будет понятно наше мастерство.

Мне кажется, прославиться на мировой арене с Каберне Совиньон невозможно. По крайней мере, я не представляю, что для этого нужно сделать. А с Красностопом или Цимлянским, в слепой дегустации, даже если человек не понимает, не может узнать, что это за сорт, потому что он ему не известен; если это вино шикарное, то он просто не сможет сказать, что оно плохое.

Я надеюсь на то, что на международных конкурсах, в том же Лондоне, например, мы обязательно представим наши автохтоны 10 и 11 года. И я не сомневаюсь в том, что они не останутся незамеченными. Они получат свою оценку. Каберне, как бы мы его не делали, вряд ли получится лучше, чем, например, в Бордо или Австралии. Вряд ли кто-нибудь в России сможет сделать и Мерло лучше, чем в Сент-Эмильоне. Я вам не скажу за всю Россию, но для долины Дона я лично вижу перспективу только в развитии и продвижении автохтонных сортов. Только с этими сортами мы сможем прославиться.

Денис Кузнецов

Совладелец проекта

«Виноградники Гай-Кодзора»

Когда мы начинали заниматься вином, мы любили его пить, но мало себе представляли, как его делать. Поэтому во многих вопросах мы просто доверились нашим французским советникам из Chateau La Nerthe - Алену Дюга и Ноэлю Рабо. Посоветовавшись с ними, решили делать все по-уму и пригласили французского специалиста-почвоведа Бруно Веллера, который провел анализ порядка 30 участков и каждому дал оценку по 10-балльной шкале. Помимо того, что он изучал все это в России, он еще увез это к себе во Францию и исследовал там. То есть не было такого, что, а давайте-ка посадим шардоне и каберне, потому что они здесь у всех растут. У нас, например, каберне вообще нет. Не подходит он нам!

Исходя из этого химического анализа почвы, а также климатических показателей, Бруно дал нам конкретные рекомендации по выбору сортов и, что нас особенно поразило, практически поставил знак равенства наших участков и Южной Роны. Отсюда и пошли набирать сорта. Мы долго думали, например, русан или марсан. Почему взяли именно русан? Потому что Ален и Рабо сказали, что сейчас русан набирает популярность и на перспективу давайте возьмем не марсан, который достаточно известен, а более незнакомый русан.

Правильно говорят, что люди устали от мировых сортов. Хочется чего-то новенького. Красностоп, голубок, плечистик? Их, наверное, тоже, но мы пошли другим путем. Скажите, у кого в России есть сира, сенсо, семильон, каладок, мальбек, мурведр?

Я знаю, что многие профессионалы до общения с нами считали нас немножко идиотами. Посмотрите, мол, что сделала Лефкадия. Лефкадия посадила по полгектара-гектару, чтобы посмотреть, как пойдет. Мы посадили сразу практически все, что планировали, потому что была уверенность, базирующаяся на научном труде и опыте не 30-40, а 70-летних стариков. Они даже в первый раз, когда приехали, посмотрели и поковыряли почву, сразу сказали: «Здесь надо делать, здесь терруар». И это, кстати, было еще в «добруновские времена», до приезда Бруно как почвоведа.

После того, как у нас поработал Бруно, все расписал и проанализировал, он предоставил нам то, что мы публично называем «Пособие», но по сути дела, это, можно сказать, наша «Библия». Это то, как ты должен жить на этой земле, что ты должен на ней делать.

Нельзя сказать, что мы не искали и не рассматривали другие сорта. Искали. В 2006 году, когда приехал наш французский производитель саженцев и хозяин питомника Дидье, мы взяли Алена и Ноэля и поехали в Магарач. Нас там очень хорошо встретили, многое дали попробовать, но на наших стариков ничего не произвело особого впечатления. Они сказали, что о двух сортах можно было бы подумать (саперави и красностоп), но для этого нужны хорошие саженцы. Кто нам в то время хорошие саженцы бы сделал?

Обращались даже в краснодарский институт виноградарства к Ксение Алексеевне Серпуховитиной. Она из тех женщин, которые встречают тебя радушным брежневским поцелуем и в то же время считают внучком. Чудесная женщина, которая реально бы нам помогла, но даже она нам сказала, что никто нам хорошие саженцы не даст. Раньше были, поэтому и у того хозяйства есть саперави или красностоп, и у того, а сейчас нет. Сейчас ситуация вроде изменилась, так как в крае вроде бы начали делать хорошие саженцы, но в 2006 их просто не было.

Мы не против российских автохтонов и не из тех адептов Запада, которые за все европейское. Нет, у нас работает Овсеп Матвеевич Дурноян, который в советские времена был директором процветавшего до 90-хх колхоза в Гай-Кодзоре - это первый показатель того, что мы берем стариков отсюда, и стариков оттуда. Вот это классно! Мы взяли молодого Бенжамина Картейрона (Benjamin Carteyron), который постоянно у нас работает как энолог и как консультант, и у нас есть наш местный армянин агроном Спартак.

Мы для российских сортов открыты, и старики наши считают, что это было бы интересно. Но даже известные российские винные эксперты говорят нам: «Вы же единственные в мире, у кого есть одновременно и гевюрцтраминер, и вионье!»